Кратко «Морфий» М. А. Булгаков

Очень краткий пересказ рассказа «Морфий»

Доктор Бомгард узнает о самоубийстве коллеги — Сергея Полякова, который перед смертью завещает ему свой дневник. В этих записях Поляков рассказывает о том, как стал морфинистом.

Главные герои и их характеристика

• Поляков Сергей — автобиографический образ; молодой (около двадцати пяти лет) земский врач, нечаянно пристрастившийся к морфию. Не имея сил избавиться от тяжелой зависимости, Поляков совершает самоубийство.
• Бомгард Владимир Михайлович — рассказчик; университетский товарищ и коллега Полякова, переведенный из земской (Гореловской) в уездную больницу.

Второстепенные герои и их характеристика

• Марья Власьевна — акушерка в Горелове.
• Анна Кирилловна — фельдшерица в Левково, ставшая любовницей Полякова и безуспешно старающаяся помочь ему отвыкнуть от морфия.
• Марья — сиделка.
• Амнерис – прекрасная оперная певица, жена Полякова, через год совместной жизни бросила мужа.
• Павел Илларионович — главврач в уездной больнице, где работает Бомгард.
• Доктор N – профессор московской психиатрической клиники, в которую ложился на лечение Поляков.
• Фельдшер – ассистент Полякова, работающий в больнице Левково, нелюдимый мужчина.

Краткое содержание рассказа «Морфий» подробно по главам

I

Автор: Михаил Афанасьевич Булгаков 

Владимир Михайлович Бомгард был по-настоящему счастлив зимой 1917 г. Из глухого Гореловского участка он был переведен работать в уездную городскую больницу. Небольшой городок с электричеством, вокзалом, уличными торговцами показался врачу вершиной цивилизации.

В больнице было несколько отделений. Владимир Михайлович был определен в детское и, наконец-то, почувствовал себя спокойно и уверенно. На забытом Богом участке ему приходилось сталкиваться с самыми разными проблемами: от принятия родов до проведения сложных операций. Единственного врача на десятки верст вокруг часто будили ночью. Сейчас он занимался только детскими болезнями; стал высыпаться и даже читать в свободное время.

II

После трех месяцев работы в уездном городе доктор Бомгард уже стал забывать о тяжелом времени, проведенном в Гореловской больнице. Через три-четыре месяца он уже мог покинуть провинцию и вернуться в Москву.

Иногда перед сном Владимир Михайлович задумывался о том несчастном молодом медике, который сейчас страдает на его месте. Однажды во время таких размышлений сиделка принесла ему письмо, отправленное из Горелова.

К Владимиру Михайловичу обращался за помощью доктор Сергей Поляков — бывший университетский товарищ, назначенный вместо него на должность участкового врача в Горелово. Он писал, что очень тяжело заболел, просил выслать ему морфий и умолял приехать.

Бомгард немедленно написал главврачу записку, в которой объяснил ситуацию и попросил разрешения съездить в Горелово. В ответной записке главврач дал свое согласие.

Владимир Михайлович долго не мог уснуть, размышляя над сумбурным посланием Полякова. Судя по отчаянию коллеги, он был серьезно болен и страшно напуган, но почему-то не называл свою болезнь. Это мог быть сифилис, рак, саркома легкого.

III

Бомгард все же заснул, но вскоре был разбужен перепуганной насмерть сиделкой. Из Горелова только что привезли доктора Полякова, который попытался застрелиться.

От старой знакомой по Гореловской больнице акушерки Марьи Власьевны Владимир Михайлович узнал, что Сергей выстрелил себе в сердце рано утром. Его везли на санях в город целый день.

Поляков был при смерти, но еще цеплялся за жизнь и даже запрещал хирургу впрыскивать ему камфару. Собравшись с силами, Сергей подозвал Бомгарда, сказал ему о какой-то тетради и скончался.

Еще не отошедший от трагедии Владимир Михайлович прочитал адресованную лично ему предсмертную записку Полякова. Сергей писал, что решил покончить жизнь самоубийством, так как его положение безнадежно, а лечение бесполезно. Он призывал старого товарища опасаться морфия и просил прочитать тетрадь, в которой была описана его «история болезни».

IV

Первая запись в тетради относилась к 20-му января 1917 года. Сергей только что прибыл на земский участок в Левково и описывал свои впечатления от этой глуши: «Очень рад. Слава Богу: чем глуше, тем лучше». Сергей хотел сбежать от людей и попытаться забыть свою жену – оперную певицу, которая его бросила.

Записи шли с перерывами, пара страниц отсутствовала. Из отрывочных замечаний Полякова было понятно, что к концу второй недели работы на участке он уже чувствовал страшную скуку и страдал от одиночества.

15 февраля Сергей подробно описал о том, что ночью у него начались очень сильные боли в желудке. Фельдшерица Анна Кирилловна была вынуждена сделать доктору укол морфия. Боли прекратились через несколько минут. Поляков заснул и ни разу не вспомнил о своей жене, обманувшей его.

Следующим вечером, почувствовав вновь слабую боль, Сергей сам вспрыснул себе морфий.

Дальше опять появились большие перерывы между записями. Из них Владимиру Михайловичу стало понятно, что Поляков пристрастился к морфию. Анна Кирилловна стал его «тайной женой».

Сергей красочно описывал свои ощущения после принятия наркотика. Он был восхищен вызываемыми морфием «прояснением мыслей» и «взрывом работоспособности».

Поляков упоминал, что его увлечение начинает вызвать опасения у Анны Кирилловны.

Из записей начала марта видно, что Поляков постепенно утрачивал связь с реальным миром. В паре строк образованный человек равнодушно отмечал, что в стране произошла революция. Гораздо больше его интересовали невероятно яркие наркотические видения, в которых он с наслаждением слушал прекрасную музыку и мог ею управлять. В этих видениях доктору являлась прекрасная поющая Амнерис.

19 марта у Сергея произошла первая серьезная ссора с Анной Кирилловной. Женщина прекрасно понимала, куда приведет доктора пристрастие к морфию и отказалась готовить для него раствор наркотика.

Поляков накричал на Анну Кирилловну и все же вынудил ее открыть аптеку и сделать раствор морфия. После долгожданного укола он успокоился и попросил прощения. Фельдшерица сказала, что он уже обречен на гибель.

Сам Сергей до сих пор считал свою наркотическую зависимость «маленькой привычкой», от которой при желании можно легко избавиться.

После очередного долгого перерыва в дневниковых записях Поляков жаловался на стремительное ухудшение своего состояния. Ощущаемые после укола блаженство и «эйфория» длились всего лишь пару минут. Большую часть времени доктор испытывал непереносимые мучения.

В записи от 13-го апреля Сергей признал, что стал морфинистом. Он добавил, что сделал попытку заменить морфий кокаином и в результате этого чуть не умер.

Следующая запись была сделана уже в начале мая. Поляков грустно констатировал, что теперь регулярно дважды в день делает себе впрыскивание «порядочной» дозы наркотика.

Доктор утверждал, что зависимость никак не отражается на его работе и не приносит вреда пациентам. Однако его стала беспокоить возможность раскрытия постыдной тайны. Поляков уже не раз замечал «пытливый взгляд» ассистента-фельдшера и старался никому не показывать свои постоянно расширенные зрачки.

Еще одна проблема заключалась в пополнении запасов морфия. Поляков съездил в уездную аптеку. Завскладом смог выдать ему вместо сорока лишь десять граммов. При этом он очень странно посмотрел на врача.

Состояние Сергея все больше ухудшалось. К середине мая он был вынужден увеличить дозу и сократить промежутки между уколами.

Дальше в тетради отсутствовало около двух десятков страниц. В середине ноября Поляков записал, что сбежал из московской клиники, где пытался излечиться от морфинизма. Он раздобыл наркотик и на следующий день в состоянии «эйфории» пришел к доктору N. Сергей заявил, что чувствует себя значительно лучше, не желает возвращаться в клинику и продолжит лечение в своей больнице в Левково. Доктор N. печально посмотрел на морфиниста и настоятельно рекомендовал ему вернуться.

Произошел весьма постыдный случай. Полякову показалось, что доктор хочет применить силу, чтобы задержать его. Сергей дернулся бежать, вызвав этим у доктора гнев и презрение. Все же N. отдал морфинисту расписку с согласием на принудительный двухмесячный курс лечения. На прощание он сказал, что Поляков еще вернется, но в гораздо худшем состоянии, чем сейчас.

Сергей признавался в тетради, что перед уходом украл из больницы немного морфия. Наркотик находился в незапертом шкафу, но Поляков был готов и к тому, чтобы взломать его.

В Москве Сергею удалось получить достаточное количество морфия еще в двух аптеках. С этими запасами он вернулся в Левковскую больницу.

Поляков еще больше увеличил дозу. 18 ноября у него начались первые галлюцинации. Доктор увидел летящую по воздуху старуху. Испуг прошел сразу же после очередного укола…

Анна Кирилловна уговаривал любимого человека вернуться в московскую больницу. Сергей сильно ослаб (ходил с палочкой), похудел, у него дрожали руки. О нездоровом пристрастии доктора уже знал фельдшер-ассистент.

В конце декабря Поляков получил предписание о переводе в Горелово на место Бомгарда. Анна Кирилловна, единственный любящий и понимающий его человек, оставалась в Левково. Сергей писал, что принял твердое решение первого января вернуться в клинику и продолжить лечение.

Январские записи были гораздо страшнее. Поляков не поехал в Москву и регулярно впрыскивал морфий в огромных дозах. Галлюцинации посещали его постоянно. Часто начиналась рвота.

Сергею приходилось тщательно скрывать свою наркотическую зависимость от персонала Гореловского участка. Свой нездоровый вид, слабость и худобу он объяснил целым рядом вымышленных болезней: ревматизмом, неврастенией, катаром желудка.

11 февраля Поляков записал, что взял отпуск и обратился за помощью к Владимиру Михайловичу. Он уже не видел никакого выхода из своего тяжелого положения и надеялся, что университетский товарищ что-нибудь придумает.

Последняя запись была сделана ранним утром 13 февраля. Сергей писал, что не делал укол уже четырнадцать часов и скоро избавится от зависимости. Затем он с радостью заметил, что нашел нужное «лекарство» и сейчас применит его…

V

Перечитав тетрадь спустя десять лет, Владимир Михайлович решил опубликовать эти трагические записи, которые кому-нибудь могут послужить хорошим уроком.

История создания произведения

Ранней редакцией «Морфия», судя по всему, послужил рассказ «Недуг».

В марте 1917 г. в ходе трахеотомии Булгаков заразился дифтеритом и во время лечения пристрастился к морфию. Благодаря помощи Т. Н. Лаппа (первой жены) писателю удалось избавиться от зависимости. Ощущения и страдания морфиниста стали основой для рассказа.

Произведение было впервые опубликовано в 1927 г. в журнале «Медицинский работник».

Интересные факты о рассказе «Морфий»

1. Прототипом фельдшерицы Анны Кирилловны была супруга Булгакова Татьяна Николаевна Лаппа, которая в действительности доставала мужу морфий, делала ему уколы и уговаривала лечь в больницу.
2. Самоубийство Полякова в рассказе происходит накануне переезда Булгакова с женой из Вязьмы в Киев. Оба события становятся переломными: литературный герой погибает, а у писателя начинается медленный процесс отвыкания от наркотика.
3. В рассказе любовница безуспешно пытается помочь Полякову путем уменьшения доз. В реальности Татьяна Николаевна, готовя мужу раствор, действовала таким же образом и добилась успеха.